Вопрос 1. Проанализируйте определения риторики, данные
Аристотелем, Цицероном и М.В. Ломоносовым. Как в определении М.В. Ломоносова
отражены греческая и римская риторические традиции?
Вопрос 2. Выявите отличия между сравнением и уподоблением,
используя следующий дополнительный материал:
Аристотель в «Топике» дает рекомендации к
использованию источников изобретения сходство и противоположное таким образом:
«Должны быть исследованы и различия между вещами, принадлежащими к одному и
тому же роду. Например, чем отличается справедливость от мужества и
рассудительность – от умеренности (ведь все они принадлежат к одному и тому же
роду). Ведь у родов, расстояние между которыми велико, различия
совершенно очевидны». «Сходство же следует выявлять в принадлежащем к разным
родам таким образом: как одно относится к другому, например, как познание
относится к познаваемому (зрение – к глазу).
Нахождение же
различий полезно для построения умозаключений о тождественном и различном, а
также для познания сути каждой вещи.
Рассмотрение же сходства (вещей) полезно для доводов,
основанных на наведении, а также для умозаключений из предположений и для
построения определений.
Нахождение сходства полезно и для построения
определений по той причине, что если мы в состоянии сразу усмотреть, что именно
тождественно другому в каждой отдельной вещи, то при построении определения мы
не будем сомневаться в том, к какому роду мы должны отнести предмет
обсуждения. Ибо из общих вещам родом будет то, которое больше всего сказывается
в сути (вещи)».
1. Термин «сравнение» в некоторых
словарях трактуется через слово «уподобление». То есть эти два понятия
обозначают практически одно и то же. Докажите это, обратившись к словарным
статьям.
«Уподобление.
1. Действие по значению глагола уподобить, уподобляться. 2. В стилистике
– риторическая фигура сравнения. Описания природы художественны. Вы настоящий
пейзажист. Только частое уподобление человеку, когда море дышит, небо глядит,
степь нежится, природа шепчет, говорит, грустит и т.п. – такие уподобления
делают описание несколько однотонными. Чехов. Письмо А.М. Пешкову. 3 января
1899».
«Уподоблять. 1. Делать подобным кому-чему-либо,
наподобие кого-чего-либо. 2. Описывая, изображая (в речи, в литературном
произведении), сравнивать, сопоставлять».
Уподобить. Сделать подобным кому-чему-нибудь; сравнить
с кем-чем-нибудь».
Вопрос 3. Прочитайте
отрывок из Работы М.М. Сперанского «Правила высшего красноречия» (1844)и
выделите основные правила для создания вступления к речи. Приведите примеры
удачных, на ваш взгляд, вступлений из публицистических текстов.
Сперанский
М.М. ПРАВИЛА ВЫСШЕГО КРАСНОРЕЧИЯ
…Вступление
Вступление должно быть просто; оно должно быть
естественно для каждой материи. Оно не должно слишком далеко начинаться от нее
и не должно слишком близко подходить к ней. (…)
Мы примечаем, что одна и та же вещь при известном
мыслей расположении действует на нас сильнее, а при другом слабее. Скажите одно
оскорбительное слово человеку озлобленному или приведенному в гнев: оно
покажется ему величайшею обидою. Но оскорбите несравненно более того же самого
человека, когда он весел и рассеян: он вам простит или и не приметит. Дайте
несчастному малейшую тень подозрения или страха: он ухватится за нее, увеличит
ее и представит себе ужасною. Таким-то образом предыдущее расположение души
способствует или вредит настоящему впечатлению. Вы хотите исторгнуть из слушателей
слезы: наклоняйте сердце их постепенно к печали; приготовьте к сему их и не
делайте им внезапных переломов. И вот на чем лежит истинное основание
вступления. Оно есть введение или приуготовление души к тем понятиям, которые
оратор ей хочет внушить, или к тем страстям, кои в ней он хочет возбудить.
Отсюда сами собою выходят правила вступления.
1.
Оно должно быть
просто: ибо мудрить в приуготовлении не есть пояснять свои понятия, но
затемнять их; не есть вводить слушателя в материю, но влечь его туда силою. – В
продолжении слова можно взойти к истинам отвлеченным; но надобно прежде
познакомиться со своим слушателем, приучить егоза собою следовать. Когда он
войдет в образ наших мыслей, те же самые понятия, кои показались бы ему темны в
начале, будут тогда вразумительны: ибо он познает истинное их отношение и
точку, с которой надобно на них смотреть. (…)
2.
Гораций смеется
над пышными и многообещающими вступлениями.(…) В самом деле седлать столь
великолепное начало есть обязаться показать что-нибудь впоследствии большее. Но
вообще примечено, что заставить много от себя ожидать есть верный способ
упасть. (…)
Люди с чистым вкусом находят свои красоты равно как в
простом, так и в возвышенном. Бросайте черты легкие; вводите понятия ясные;
предлагайте их слогом текучим; ступайте иногда по цветам: но всегда озирайтесь,
идет ли за вами слушатель. Вот красоты вступления.
3. Мы определили вступление через введение к страстям,
а не через возбуждение их. Страсть не всегда начинается страстью, и часто
слушатель в начале подполагается холодным. Это правда, оратор вступает на кафедру с горящим уже сердцем: ибо связь
его понятий началась уже давно, и он стоит теперь точно на той точке, где
действует страсть. Но слушатель от нее еще удален: надобно его ввести в ту же
систему понятий и потом уже разверзать его страсти. Отсюда выходит третье
правило для вступления: надобно слегка только касаться страстного во вступлении
и никогда не раскрывать в нем совершенно всей материи.
Вопрос 4. В чем сущность топосов (структурно-смысловых моделей)
для создания высказывания?
Вопрос 5. Найдите материал об одном из топосов, не
рассмотренных, а лишь названных в пособии. Изложите его суть и функции,
подтвердив примерами из публицистических текстов.
Вопрос 6. назовите требования к расположению материала (этап
диспозиции).
Вопрос 7. В чем разница между тропами и фигурами речи?
Вопрос 8.
Прочитайте Прощальную речь Иоанна Златоуста,
начинающуюся риторическим обращением. Как риторические вопросы и восклицания помогают
автору придать эмоциональность речи?
«Сильная волна, жестокая буря! Но я не
боюсь потоплений, потому что стою на скале. Пусть свирепствует море – оно не
может сокрушить скалы… Спрошу вас: чего мне страшиться? Лишения имущества?
Но ничего не принес в этот мир и ничего
не унесу из него с собою. Я презираю все, что может заставить человека
трепетать. Не боюсь я нищеты, не желаю богатств, не боюсь я и смерти. Если я
желаю жить, то только для того, чтобы жить с вами и трудиться над
совершенствованием ваших душ… Никто не может разлучить нас… Если нельзя
разлучить мужа и жену, то еще более не во власти человека разлучить пастыря и
паству. Где я, там и вы, а где вы, там и я. Мы одно тело. А тело от головы, как
и голова от тела не отделяются. Мы разделимся местом, но любовью соединены:
даже смерть не может разлучить нас. Хоть и умрет тело мое, но душа будет жива,
и станет вспоминать об этом народ. Вы мне родные, вы моя жизнь, вы моя слава –
как я могу забыть вас!»
Вопрос 9. Перечислите свойства ораторской речи.
Вопрос 10. Сравните тексты газетно-журнального стиля и
ораторского. Выявите сходства и отличия.
М.
Крылова «Рафаэль с душой Микеланджело» («Российские вести»)
С Улановой произошло редкое чудо, такое
же, что описывает Евтушенко, вспоминая о встречах с Дмитрием Шостаковичем.
Поэтому было удивительно сознавать: он общается с гением, живущим в
повседневной гуще событий. Вот так и с Улановой. Многие балерины блестяще
танцевали. Лишь единицы удостоились от эпохи чести стать ее символом.
Исполнительская карьера Улановой пришлась
на 30-50-е годы. Яркое начало в Ленинграде, триумфы в Большом театре,
благоговение всяческих «вождей». Сталинские и прочие премии, звание Героя
соцтруда… Ее пытались использовать апологеты режима, негласно объявившие наш
балет и наших великих артистов мощным идеологическим оружием. Гордились тем,
что ей поставили памятник в Стокгольме, перед зданием музея танца, «первый
памятник советскому человеку в капиталистической стране, поставленный при
жизни». Это наши мифы. Запад плодил свои. После прорыва «железного занавеса»,
после потрясших Англию постсталинских гастролей ГАБИа 1956 года, тамошние
газеты объявили «скромность и сдержанность балерины проявлением советского
коллективизма».
А ее искусство выплескивалось из всех
схем, ломало газетные клише. Улановский
танец объединял, перед его убедительностью исчезали все искусственные барьеры,
взведенные предрассудками. Оставались люди, не «левые», не «правые» – просто
люди с их проблемами «на все времена». И она «говорила» своей пластикой – со
всеми и с каждым. Вела особую доверительную беседу, разговор наедине, негромкий
и решающий.
Окрестности озера Селигер – ее любимые
места отдыха.
И танец Улановой сравнивали со
«среднерусским пейзажем, озерной гладью и равнинными далями». А мне, не видевшей
ее на сцене, немногочисленные
несовершенные съемки напоминают о радуге после дождя: неяркое
многоцветье, умиротворяющее стихию.
Эпохе насильственного оптимизма и дутой
мажорности она противопоставила иной мотив: тихое, но огромной мощи упорство
души, сопротивление духа торжеству материи.
Она вносила сложность полутонов в царство
определенности. Это не была продуманная программа, так диктовала ей интуиция.
Уланова танцевала – как брала верхнее до, длила щемящую ноту, отметая все
наносное, преходящее. Эгоистическая людская суета становилась в эти мгновения
смешной, ненужной, упраздненной. И зрители обожали ее за этот дар – за
возможность ощутить что-то насущное, как хлеб, узнать силу протеста против
насилия, безверия и утраты принципов.
Уланова напоминала об актуальности
«старомодного» классического балета, стряхнула с него запах нафталина. Через
условия, идеально расчерченные движения она ясно «говорила» о непостижимой
двойственности женской души, о ее силе-слабости. На ее спектакли ходили, как
ходят в Лувр смотреть на улыбку Джоконды. Она притягивала, как магнит,
напоминая своей сложной простотой облик пушкинской Татьяны («…без взора наглого
для всех, без притязаний на успех, без этих маленьких ужимок, без
подражательных затей…»).
Во время войны солдаты брали на фронт ее фотографии,
носили их в кармане гимнастерки. А иностранцы исчисляли время пребывания в
Москве количеством увиденных улановских спектаклей. Феминистки кричали:
смотрите, чего может добиться женщина! А мужчины видели в ее Одетте, Марии, Джульетте,
Жизели воплощение женственности, нуждающейся в защите и покровительстве… Этот
удивительный балеринский тип, эта акварелью прописанная, драматическая лирика
оказались нужными в эпоху, когда в Восточной Европе тон задавали крепко сбитые
стахановки, а на Западе – чересчур уверенные в своей сексапильности «дивы»,
плохие копии с Гарбо, Хейворт и Монро.
Миф Улановой длится, не проходит. В
Никитском ботаническом саду ее именем назван особый сорт роз, а в Голландии
знаменитый цветовод окрестил в ее честь тюльпаны. Цветочный запах, как танец, -
эфемерен, летуч, был – и уже нет, пронесся – и исчез. Но каждый год розы и
тюльпаны расцветают заново, и магия возобновляется, и Галина Уланова празднует
очередной день рождения.
И по-прежнему весь мир смотрит на нее, как
писала когда-то французская газета, «глазами влюбленного Ромео».
Закон благоразумия
Да обретет человек собственный вкус и мнение и
перестанет жить чужим умом: ведь большинству нравится то, что нравится другим,
и хвалят они то, что хвалят другие: а спроси, что есть замечательного в
восхваляемом, ответить не смогут. Живут они чужим умом, ведет их чужое мнение.
Мужу зрелому подобает собственное суждение, оно дает ему право судить о самом
себе; общество людей ему любезно, но он знает, что не все люди, кто людьми
кажутся; ему надлежит больше размышлять, о чем говорить; да будет он во всем
умерен, дабы не прослыть краснобаем, инициатором сплетен и бесплатным шутом.
Ему разрешается гулять наедине с собою, размышляя и не
разговаривая. Он должен любить науки, находить усладу в книгах, в наших
друзьях; но пусть не заполняет полки трухой, не пристало пикало* стоять рядом с
талантом возвышенным, и, коль придется выбирать, да предпочтет авторов
рассудительных. Да выскажет себя личностью во всем, в речах и в делах, выступая
со спокойной важностью, высказываясь с разумной зрелостью, действуя с учтивой
прямотой, живя всечасно с оглядкой и больше гордясь тонкостью ума, чем стана.
Пусть помнит, что знавший толк в пропорциях Эвклид* назначил: детям – точку,
Отрокам – линию, поверхность,
Мужам – глубину и
Юношам – центр!
*Пикало ( итал.) – маленький
*Эвклид – древнегреческий
математик Бальтасар Грасиа
